В начале пятого часа Захар осторожно, без шума,  отпер  переднюю  и  на
цыпочках пробрался в свою комнату; там он подошел к двери барского  кабинета
и сначала приложил к ней ухо, потом присел и приставил к  замочной  скважине
глаз.
     В кабинете раздавалось мерное храпенье.
     - Спит, - прошептал он, - надо будить: скоро половина пятого.
     Он кашлянул и вошел в кабинет.
     - Илья Ильич! А,  Илья  Ильич!  -  начал  он  тихо,  стоя  у  изголовья
Обломова.
     Храпенье продолжалось.
     - Эк спит-то! - сказал Захар, - словно каменщик. Илья Ильич!
     Захар слегка тронул Обломова за рукав.
     - Вставайте: пятого половина.
     Илья Ильич только промычал в ответ на это, но не проснулся.
     - Вставайте же, Илья Ильич! Что это за срам! - говорил Захар,  возвышая
голос.
     Ответа не было.
     - Илья Ильич! - твердил Захар, потрогивая барина за рукав.
     Обломов повернул немного голову и с трудом открыл на Захара один  глаз,
из которого так и выглядывал паралич.
     - Кто тут? - спросил он хриплым голосом.
     - Да я. Вставайте.
     - Подь прочь! - проворчал Илья Ильич и погрузился опять в тяжелый сон.
     Вместо храпенья стал раздаваться свист  носом.  Захар  потянул  его  за
полу.
     - Чего тебе? - грозно спросил Обломов, вдруг открыв оба глаза.
     - Вы велели разбудить себя.
     - Ну, знаю. Ты исполнил  свою  обязанность  и  пошел  прочь!  Остальное
касается до меня...
     - Не пойду, - говорил Захар, потрогивая его опять за рукав.
     - Ну же, не трогай! - кротко заговорил Илья Ильич и,  уткнув  голову  в
подушку, начал было храпеть.
     - Нельзя, Илья Ильич, - говорил Захар, - я бы рад-радехонек,  да  никак
нельзя!
     И сам трогал барина.
     - Ну, сделай же такую милость, не мешай, - убедительно говорил Обломов,
открывая глаза.
     - Да, сделай вам милость, а после сами  же  будете  гневаться,  что  не
разбудил...
     - Ах ты, боже мой! Что это за человек! - говорил  Обломов.  -  Ну,  дай
хоть минутку соснуть; ну что это такое, одна минута? Я сам знаю...
     Илья Ильич вдруг смолк, внезапно пораженный сном.
     - Знаешь ты дрыхнуть! - говорил Захар, уверенный, что барин не  слышит.
- Вишь, дрыхнет, словно чурбан осиновый! Зачем ты на свет-то божий родился?
     - Да вставай же ты! говорят тебе... - заревел было Захар.
     - Что? Что? - грозно заговорил Обломов, приподнимая голову.
     - Что, мол, сударь, не встаете? - мягко отозвался Захар.
     - Нет, ты как сказал-то - а? Как ты смеешь так - а?
     - Как?
     - Грубо говорить?
     - Это вам во сне померещилось... ей-богу, во сне.
     - Ты думаешь, я сплю? Я не сплю, я все слышу...
     А сам уж опять спал.
     - Ну, - говорил Захар в отчаянии, - ах ты, головушка! Что  лежишь,  как
колода? Ведь на тебя смотреть тошно. Поглядите, добрые люди!.. Тьфу!
     - Вставайте, вставайте! - вдруг испуганным голосом заговорил он. - Илья
Ильич! Посмотрите-ка, что вокруг вас делается.
     Обломов быстро поднял голову, поглядел кругом и опять лег,  с  глубоким
вздохом.
     - Оставь меня в покое! - сказал он важно. - Я велел тебе будить меня, а
теперь  отменяю  приказание  -  слышишь  ли?  Я  сам  проснусь,  когда   мне
вздумается.
     Иногда Захар так и отстанет, сказав: "Ну, дрыхни, чорт с  тобой!"  А  в
другой раз так настоит на своем, и теперь настоял.
     - Вставайте, вставайте! - во все горло заголосил он и схватил  Обломова
обеими руками за полу и за рукав.
     Обломов вдруг, неожиданно вскочил на ноги и ринулся на Захара.
     - Постой же, вот я тебя выучу, как тревожить барина, когда он  почивать
хочет! - говорил он.
     Захар со всех  ног  бросился  от  него,  но  на  третьем  шагу  Обломов
отрезвился совсем от сна и начал потягиваться, зевая.
     - Дай... квасу... - говорил он в промежутках зевоты.
     Тут же из-за  спины  Захара  кто-то  разразился  звонким  хохотом.  Оба
оглянулись.
     - Штольц! Штольц! - в восторге кричал Обломов, бросаясь к гостю.
     - Андрей Иваныч! - осклабясь, говорил Захар.
     Штольц продолжал покатываться со  смеха:  он  видел  всю  происходившую
сцену.